02.
Тринадцать долгих
минут.
В этот
день мы провели больше тринадцати минут под самой яростной
бомбардировкой
из всех, что выпадали на мою долю. А их было немало – и вулканических,
типа этой, и авиационных, когда наши позиции атаковали немецкие
пикирующие
бомбардировщики, и артиллерийских обстрелов, после одного из которых я
на несколько недель угодил в лазарет... В моей теперь уже долгой жизни
мне не раз доводилось, вжавшись в землю, часами дожидаться, когда
перестанут
сыпаться вулканические или авиационные бомбы. И все же ни один из этих
эпизодов не показался мне таким бесконечным, как тринадцать минут на
Суфриере.
Потому что здесь в первый же миг я понял, что надежды нет никакой...
Рухнув плашмя в жидкую грязь, толстым слоем покрывавшую склон, - она-то
и не позволила нам убежать от начавшегося извержения - я сказал себе (я
действительно отчетливо произнес это вслух): "На сей раз это конец!"
Даже
самое изощренное воображение не могло подсказать спасительного выхода.
На пятачок величиной в два десятка квадратных метров, где мы
находились,
обрушилась лавина скальных обломков, самый настоящий огненный дождь.
Пространство
вокруг прочерчивали свистящие траектории. Будь даже у меня сомнения в
неизбежности
близкого конца, их тут же выбили бы из головы два камня, стукнувшие по
шлему; затем два осколка ударили меня по спине, а рядом, буквально в
нескольких
сантиметрах от поджатых ног, плюхнулась глыба не менее полутонны
весом...
Следом неслись новые и новые снаряды, столь же огромные и даже крупнее,
дикая свистопляска не думала униматься; стало ясно, что вдавливаться в
жидкую глину бессмысленно: укрыться от падающих сверху камней было
невозможно.
Значит, все, никакой надежды? Страха не было, потому что я с первой же
секунды решил не поддаваться панике. Для этого я использовал старый
надежный
прием, стихийно открытый мною еще тридцать шесть лет назад во время
первого
налета немецких "юнкерсов": надо чем-то занять мозг. Например,
расчетами...
Тогда я высчитывал, под каким углом к "юнкерсу" летит сброшенная бомба.
Происходившее на Суфриере выглядело куда интересней: подобное явление я
впервые лицезрел в столь непосредственной близи. Надо засечь время. А
для
этого следует, прежде всего, обтереть циферблат часов от налипшей глины
и установить, в котором часу я решил не поддаваться панике... Так,
теперь
можно перейти к полевым наблюдениям.
|
02.
Тринадцать долгих минут.
